Как известно, вера в воскресение из мёртвых, в будущую загробную жизнь, распространилась и укрепилась у евреев во времена Антиоха1V Эпифана (175-163 гг. до н.э.),- годы преследований и репрессий за исповедание иудаизма. Так, рабби Элиазар, погибший за веру в страшных мучениях (2Макк.6.24,25), говорил что "недостойно... лицемерить... ради краткой и ничтожной жизни". Один из семи юношей, которых допрашивал сам царь Антиох, вынуждая его под пытками отречься от своей веры, сказал царю: "Тот, кто принимает смерть от рук человеческих, возлагает надежду на Бога, Который вновь оживит их. Для тебя же не будет воскресения в жизнь" (2Макк.7.14). О возможности "воскресения в жизнь" в V-1V вв. до н.э. (предполагаемое время написания Книги Иова (49-1.с553)) ещё только размышляли: "Когда умрёт человек, то будет ли он опять жить?" (Иов.14.14). В эпоху же пророка Исайи (26.14) люди были убеждены, что "мёртвые не оживут". Надежда на вечное блаженство (в раю) или страх вечных мучений (в аду) в древнееврейской литературе вообще не высказывались (35.с296).
Считается (13.с240), что древнееврейская концепция смерти родственна концепции шумеров - смерти, как конца индивидуального существования без надежд на последующую жизнь.
Жители Древней Месопотамии воспринимали смерть, как абсолютное, неминуемое, но предопределённое провидением, судьбой, зло; ибо для шумера «Ничто не дорого, кроме сладостной жизни» (Из "Поучений Шуруппака"). С приходом смерти для человека и его души заканчивается совершенно всё, и люди становятся "как небывшие". Смерть - это безвозвратная разлука с жизнью и живыми, переход в инобытиё, причём, в "плохое". Тени людей, обитателей подземного мира, относятся к своей смерти, как к непоправимой беде (Из причитаний Ур-Намму (62.с299)).
Смерть представляется концом всего и для древнего еврея. Это находит под-тверждение в следующих словах: "Мы умрём, и будем как вода, вылитая на землю, которую нельзя собрать" (2Цар.14.14); "Человек умирает, и распадается; отошёл, и где он?.. человек ляжет и... до скончания неба он не... воспрянет от сна своего" (2Цар.14.10,12); "Что пользы в крови моей (в бессмертной душе моей), когда я сойду в могилу?" (Пс.29.10). Что для еврея может быть хуже смерти? Только "плохая женщина горче смерти!"- повествует Пражская Агода (1560 год н.э.) о чувствах мужа, который по обычаю указывает пальцем на свою жену во время пасхальной трапезы, прежде чем есть марор (горький хрен). Ветхозаветный еврей целиком ориентирован лишь на "этот" мир, мир живых, "ибо живой собаке (презираемому, нечистому животному) лучше, чем мёртвому (царю) льву". "Всё, что может рука твоя делать, по силам делай; потому что в могиле, куда ты пойдёшь, нет ни работы, ни знания, ни мудрости" (Еккл.9.10). Эти простые слова звучат с глубокой печалью. Об умершем забывает и сам Господь Бог: "Между мёртвыми, брошенный,.. о которых Ты уже не вспоминаешь и которые от руки Твоей отринуты" (Пс.87). "Не уповают сошедшие в могилу на истину Твою" (Из молитвы Езекии),- т.е. в преисподней другие законы и боги, чем на земле. После смерти душа человека поселяется в преисподней, "Стране безмолвия", Шеоле (об этом говорит и Иаков (Быт.42.37)). Шеол настолько тягостен и мрачен, что может даже служить местом для отбывания наказания живых преступников - злодеев: "Да обратятся нечестивые в подземный мир" (Пс.9.18).
Поскольку смерть заложена богами в человеческой природе изначально, и "черноголовый", и ветхозаветный еврей воспринимали её приход покорно, спокойно и обыденно. Поскольку каждая могила была частью царства мёртвых, преисподней, а могилы «черноголовых» располагались непосредственно под домами, то каждый человек постоянно, ежедневно соприкасался с царством смерти, и это было частью обычного повседневного бытия (жизнь и смерть соседствовали). И в шумеро-аккадской литературе, и в Танахе драматически скорбные описания смерти весьма редки, в особенности, если речь идёт о смерти в глубокой старости в окружении родных и близких.
Когда "черноголовый" умирал, его тело обмывали чистой, холодной (у евреев - тёплой) водой, умащали жертвенным маслом и обряжали (без обуви) в чистые, светлые, специальные одежды. У евреев Ханаана тоже в начале хоронили в одежде (70-6.), но под влиянием ассимиляции уже в 1 в.н.э. тело усопшего заворачивали в пелены: "обвили тело.. пеленами с благовониями, как обыкновенно погребают иудеи." (Иоан.19.40). Гробы, в которые в Уре во времена Третьей династии и царства Иссина клали трупы, могли иметь разную форму (круглые, овальные, прямоугольные) и изготавливались из различных материалов (глина, дерево), (53.). При захоронении (царя Ур-Намму) пользовались "погребальными носилками", одна из разновидностей которых существует у евреев и в настоящее время (2Цар.3.31). Похороны сопровождались молитвами о благополучии тени (души) усопшего в Куре (царство мёртвых "черноголовых"), а также во здравие его осиротевшей семьи и всего города. В погребальный обряд входил и ритуал принесения даров Куру ("гур", шум.,- "мертвец") Так, царь Ур-Намму принёс дары семи богам подземного царства, а так же заклал быков и овец для "важных умерших"; принёс им в дар оружие, одежду, украшения и драгоценности, корабли (перечень приношений сходен с погребальными дарами "царских гробниц" в Уре, открытых Леонардом Вулли). Погребальные дары простых смертных, "одетых маленьких", с которыми они отправлялись в подземный мир, как уже упоминалось при описании урских погребений под домами, были весьма и весьма скромными.
Ханаанеи с древнейших времён практиковали погребение в земле. Считается (97.с109-117), что кремация, как обычай при захоронении, была занесёна в страны Средиземноморья в Х11 в. до н.э. несемитскими (возм., индоевропейскими) народами. В Хаме, Каркемише, Деве-Хюке и иных местах Сирии и Турции обнаружены кладбища с кремационными захоронениями, датированными от Х11 до V11 вв. до н.э.. На Палестинском побережье (в Атлите, Экдипе, Эр-Регеше) подобные некрополи датируются V111-V11 вв. до н.э.. Могилы ханаанеев Библа времён Х11 египетской династии (ок. 1800 г. до н.э.) представляли собой высеченные в скалах большие камеры шести и более метров глубиной с наклонным дромосом, коридором, ведущим в погребальную камеру от вертикального колодца. В камере находился саркофаг и погребальные принадлежности. Таковой же являлась и могила Хирама в Х в. до н.э., подобный же тип господствовал и в Сидоне в персидский период (здесь доступ в камеру открывался прямо из вертикальной шахты, а дромос отсутствовал; кое-где саркофаг помещался на дне самой вертикальной шахты). Захоронение Эшмунозера11 (V1 вв. до н.э.) в Сидоне было довольно мелким, вырубленным в скале с построенной из камня входной камерой выше уровня земли. Его саркофаг, изготовленный из чёрного базальта, был полностью египетским по стилю (антропоморфный, как и саркофаг его отца Табнита). Некоторые из используемых ханаанеями саркофагов были простыми прямоугольными монолитами с островерхими крышками (саркофаг Х111 в. до н.э., употребленный в Х в. до н.э. Ахирамом). В изделиях такого типа (97.) совершенно отсутствовало египетское влияние. Иногда также использовались как деревянные гробы (отделанные золотом, слоновой костью и майоликой (14.с23)), так и глиняные гробы антропоморфной формы. Простолюдинов же просто укладывали в прямоугольные, неглубокие могилы, вырубленные в земле, и засыпали. В ханаанские погребения клали различные принадлежности: керамику или металлические сосуды с едой и питьём, маленькие деревянные, костяные или стеклянные контейнеры для духов и умащений, гребни, ложки, лезвия, различные предметы туалета и утвари, светильники, серповидные мечи. В могилах была и одежда, и покрывала (сохранились фрагментарно). До нас дошли ювелирные изделия, шпильки для волос, амулеты, бусы, а также маски и ритуальные статуэтки. Много подобных артефактов найдено в Атлите и других, более ранних поселениях (например, в Библе). Однако, в более поздних, Сидонских, саркофагах сопутствующие предметы встречаются редко.
Характерно, что принесение погребальных даров у евреев (даже в виде украшений или колец на покойном) запрещено (Майм. Яд 4.2) сравнительно недавно. Известно, что в древности (70-6.с558) у евреев также бытовала практика захоронения знатных людей с их знаками достоинства.
Мишне и у Иосифа Флавия (но не в Ветхом Завете) упоминаются оссуарии, используемые евреями в похоронной практике с середины 1 в. до н.э. и до начала 111 в.н.э., которые были обнаружены археологами, в частности, в скальных гробницах (склепах) Иерусалима и его окрестностей (в том числе и на Масличной горе) Надписи на оссуариях (имена умерших) сделаны на арамейском и греческом языках, изредка на иврите.
"Оссуарии", латынь, или "глоскама", ивр.- "шкатулки, большие ларцы" для хранения костей умерших (вторичное захоронение костей и черепа; через один год после похорон умершего, его кости собирали и помещали в ларец). Древнейшие глоскама (оссуарии) из обнаруженных на территории Израиля относятся к 1V тыс. до н.э. (70-6.с213) и изготовлены из известняка, реже - глины. Судя по сведениям археологов (70-6.с556), израильтяне при погребении совершали обряды, не отличавшиеся от принятых в Ханаане в предшествующую евреям эпоху (что говорит о высокой степени ассимиляции). Наиболее характерная усыпальница для израильского периода евреев - естественная или искусственная пещера близ города.
Видимо, к протоханаанейскому раннеземледельческому погребальному культу следует отнести и такой древнееврейский обычай: после омовения тела усопшего, его голову и переднюю часть тела смазывали взбитым яйцом, что символизировало вечный круговорот жизни (70-6.). По неолитическим представлениям яйцо связано со змеёй, которая "вечна и снова разрешаеся в себе". В ханаанейской мифологии змея, держащая в пасти свой хвост, образует круг (круговорот) жизни (50.).
Существовала тесная связь погребальных обрядов и обычаев с культом умерших. Оплакать смерть близкого человека было необходимо, требовалось выразить, проявить скорбь, горе, тяжесть утраты тем или иным способом. Так, богиня Иннанна, отправляясь "С великих небес к великим недрам", в преисподнюю, просит позаботиться о соблюдении этого ритуала: "Когда в подземный мир я сойду… заплачь, зарыдай обо мне, в доме Собраний (совета старейшин) забей в барабан, храмы богов для меня обойди, лицо расцарапай, рот раздери, тело.. изрань. Рубище (рваное), точно бедняк, надень!" (51.с140). Когда Гештинанна, сестра бога Думузи, узнаёт, что ему вот-вот предстоит умереть, она расцарапывает щёки и рвёт на себе одежду. Некто, узнав о смерти, "Увы!- воскликнул и в прах уселся" (Сказание о Саргоне (51.)). Обычай во время траура садиться на золу, пепел, одев рубище (соблюдая пост при этом), существовал у ассирийцев (северноаккадские племена) Ниневии ещё в V111 в. до н.э. (Книга пророка Ионы.). В Древней Месопотамии, Израиле (44.) и Египте был развит институт профессиональных плакальщиц.
Практика отправления траурных обычаев в Древнем Израиле аналогична месопотамской. "И разодрал Иаков одежды свои, и возложил вретище на чресла свои, и оплакивал сына" (Быт.37.34). В Книге Эстер (4.3) повествуется о том, что "было большое сетование у иудеев, и пост, и плач, и вопль; вретище и пепел служили постелью для многих". Скорбящие, стеная, "будут бить себя в грудь" (Ис.32.12). В Книге Иова описано выражение траура, скорби, его друзей о нём: они посыпали головы прахом (пеплом) и сидели на земле среди пепла семь дней и ночей. Пророк Иеремия, предсказывая грядущее опустошение Иудеи, вещал (Иер.16.6): "И умрут великие и малые на земле сей; и будут погребены, и не будут оплакивать их, ни терзать себя, ни стричься ради них". После того, как Навуходоносор увёл евреев в плен, "пришли из Сихема, Силома и Самарии восемьдесят человек с обритыми бородами, в разодранных одеждах, изранивши себя, и с дарами.. в дом Господень" (Иер.41.5).
Подобно ханаанеям, ветхозаветные евреи делали надрезы на своём теле и выстригали брови ("волосы над глазами") в знак траура по усопшему (Втор.14.1). Как обычный признак проявления горя, разрешённый и даже предписанный религиозным мировоззрением израильско-иудейского доиудаистического общества, упоминается в Ветхом Завете обычай обривания головы: "и возложу... плешь на всякую голову" (Ам.8.10). Знаком траура было также и хождение босым (2Цар. 15.30). В час скорби и плача пепел посыпался на голову и у ханаанеев Угарита. По свидетельству глиняных табличек (69.), когда Илу, отец богов Ханаана, узнал о смерти «своего сына» Балу, "Он... на землю лёг. Он стал кататься в пыли, на макушку насыпал прах; одеяние своё накрыл смертельным покровом; камнем кожу свою изрезал, срезал пряди (волос) на обоих висках, щёки и подбородок тростинкой избороздил; место груди, что над сердцем, он обработал, как землю сада; спину вспахал, словно долину". Затем, возвысив голос, он принялся в слезах причитать по умершему. Скифы, по свидетельству Геродота, в знак скорби, по случаю смерти царя, отрезали себе уши, обстригали волосы, делали нарезы на руках, исцарапывали себе лоб и нос, пробивали стрелою левую руку.
В исключительных случаях и ханаанеи Угарита («Восьмая», дочь умирающего царя Карату), и ветхозаветные евреи (дочь Иеффая, принесённая в жертву по обету, готовясь к смерти) уходили для плача из населённых мест в пустыню или горы.
Характерно, что у моавитян, как и евреи, потомков "черноголовых", траурная практика та же. Говоря о разрушении Моава, Иеремия пророчествует: "У каждого голова гола и у каждого борода умалена; у всех на руках царапины и на чреслах вретище. На всех кровлях Моава и на улицах его общий плач" (Иер.48.37, 38). Такой траурный обряд в Моаве подтверждает и Исайя (15.23).
О проявлении горя у филистимлян, потомков "народов моря" (ассимилировавшихся ханаанеями), говорит всё тот же Иеремия (47.5,6): "Оплешивела Газа, гибнет Аскалон". Геродот (2.66), посетивший Египет в ок. 450 г. до н.э., описал подобные обычаи (сходные с ханаанейскими): в знак траура египтяне сбривали себе брови и остригали волосы на теле и на голове. О приношении в честь умерших, на их могилу, волос, практиковавшемся на остров Делос, упоминает Геродот.
Сравнение траурной практики народов ханаанейско-аморейского региона: ханаанеев и пришельцев: евреев, моавитян и филистимлян (народа, принесшего с собой позднемикенскую материальную культуру (4.с254)) с траурными обычаями жителей Древней Месопотамии и Египта (только в области выражения скорби по усопшему) говорит о значительном единообразии в этой части культа предков (истоки которой (траурной практики) теряются в глубинах мезолита). Ханаанейским или египетским (куро-араксским) элементом в отправлении евреями траурных обычаев похоронного обряда, по-видимому, может считаться только обривание головы и бровей и стрижка бороды.
Показательно, что сходные, родственные, концепции посмертного небытия обусловили и одинаковое, не очень почтительное, отношение к медицине, врачам (13.с240). Практикующих врачей не слишком то высоко ценили, иногда посмеивались над ними.
Это нашло отражение, например, в "Сказке о ниппурском бедняке" (здесь откровенно потешаются над методами врачевания) или в Ст.28 Кодекса законов Хаммурапи: "Если врач, делая кому-нибудь надрез бронзовым ножом, причинит смерть этому человеку, или, снимая с чьего-нибудь глаза катаракту бронзовым ножом, повредит глаз этого человека, то ему должно отсечь руку". Врачи, имея дело с больным, общались с человеком, наказанным богами за грехи болезнью, от которого сам личный бог, праотец, отступился,- созданием нечистым, скверным, одержимым злыми демонами, которых надлежало изгонять из его тела заклинаниями и амулетами (т.е. врач, подобно ассенизатору, имел дело с нечистотами и сам постоянно бывал нечист, поэтому общение с врачом в быту внушало в древности опасение и вряд-ли было приятным и желаемым).
В Ветхом Завете есть также несколько красноречивых отрывков, например, (2Парал.6.12): "но он в болезни своей взыскал не Господа, а врачей", выражающих негативное отношение к услугам врача. Божественная помощь в исцелении затянувшегося бесплодия Сарры имеет параллели в мифе об Этане, подобно Аврааму, страдавшему от отсутствия сына-наследника. Бог солнца Уту помог царю Этане взлететь на Небо, где сам Ану дал ему волшебную "траву зачатия". Представление об особом статусе младенца, рождённого после длительного бесплодия (Сарра, Ревекка, Рахиль - мать пророка Самуила), возможно, отражает особое отношение к жрице (надитум в Месопотамии или весталке в Риме), которой определённое время (из-за служения божеству) традиционно нельзя было иметь детей.
В качестве высших личностных благ и для еврея, и для "черноголового" выступают здоровье и долголетие. Как в старовавилонской поэме "О невинном страдальце", так и в "Книге Иова" оказанная богами человеку милость включает восстановление здоровья и столь ценимое долголетие. Поэтому среди несчастий и невзгод, которые могут обрушиться на человека, особо страшными считались болезни и ранняя смерть.
В представлении человека Древнего Мира исцеление (бытиё) и смерть (небытиё) пребывают в едином начале - "руках божьих", определяющих "чему быть". Поэтому в стране "черноголовых" богиня врачевания Гула являлась в то же время и богиней смерти. Гула представлялась в виде получеловека-полусобаки (49-2.с40), а собака - существо, поедающее нечистоты (принцип древней магии - "подобное - подобным"). Ветхий Завет (Танах) категоричен: "Не вноси... цены пса в дом Господен... ибо то... есть мерзость". (Втор.23.18). В шумеро-аккадской мифологии женщина-демон Ламашту, насылающая на людей за грехи болезни, изображалась кормящей грудью свинью и собаку (1.с130).
Вт Апр 10, 2018 1:44 pm автор Гэлла
